Наталья Дмитриева - Колос времени [СИ]

За столом воцарилось неловкое молчание.

– Мессир де Мерикур, вы много путешествовали? – спросила, наконец, Мартина. Ее сестра, словно утратившая к гостю всякий интерес, сидела с опущенными глазами и водила ладонями по коленям, разглаживая складки своего синего платья.

– Немного, мадемуазель, – учтиво ответил Жульен. – Моя семья, увы, ни на столько богата… Пока был жив отец, я находился при нем в нашем поместье в Савойе, но два года назад он умер и дела пришли в упадок. Милостивый герцог, помня о нашем родстве, не оставил мою мать, назначив ей пенсию, что до меня, то я, наконец, получил возможность исполнить давнее обещание, которое дал себе десяти лет от роду.

– Какое? – Теперь уже обе девицы смотрели на него во все глаза.

Жульен загадочно улыбнулся.

– О, ничего особенного! Сто лет назад мои родственники де Бре прибыли в Пруссию, дабы сражаться с литовскими язычниками. Один из них, мой прапрадед Гийом де Бре, даже участвовал в Танненбергском сражении и был там ранен и взят в плен. Оправившись от ран, он остался в Мазовии, ожидая выкупа, и, пока ждал, успел жениться на красавице польке. Ее звали Анна Елизавета. Говорят, ее сосватала моему прапрадеду сама мазовецкая княгиня.

– Так значит и в ваших жилах, мессир де Мерикур, течет польская кровь? – проскрипела родственница барона.

– Увы, мадам, Анна Елизавета умерла спустя год, и Гийом де Бре вернулся во Францию вдовцом…

– Какая жалость, – прошептала Мартина.

– Что вы, мадемуазель, не стоит расстраиваться. Мой прапрадед женился еще не раз и оставил после себя семь сыновей и три дочери. Это всего лишь эпизод, которым я хотел показать, что ваши северные края для меня не совсем чужие… Мои предки были людьми неугомонными. Пожалуй, не было ни одного крестового похода, в котором бы они ни поучаствовали. Больше всего я горжусь тем, чье имя ношу – Жульен, сир Сидонский, ходил в крестовый поход, седьмой по счету, и сражался рядом с самим Людовиком Святым. Он был владетелем одного из прекраснейших городов Иерусалимского королевства и воистину храбрейшим рыцарем того времени. О его военных походах и удачливости в бою ходили легенды. В ту страшную пору несметные полчища татар хлынули с востока, опустошая земли, подобно саранче. Часть их дошла до Египта, по дороге заняв Сирию. Однажды сир Жульен сделал набег на захваченные татарами территории и вернулся с большой добычей и пленными. Татары послали за ним большой отряд, но он всех их убил. Тогда татарский военачальник привел свои полчища к Сидону и осадил его. Много дней длилась осада. Часть города была уже разрушена. Сир Жульен проявил воистину французскую доблесть – он защищал стены до тех пор, пока все христиане Сидона не перебрались на маленький островок, куда татары, не имея кораблей, попасть не могли. Только потом он сам уплыл туда на генуэзской галере…

Сидящие за столом в молчании смотрели на молодого француза, вслушиваясь в бархатные интонации его негромкого голоса.

Элиза, сама того не замечая, перестала улыбаться и закусила губу. Ее пальцы судорожно стиснули скатерть. Лицо Жульена в ровном сиянии свечей казалось ей чудесным ликом героя рыцарских романов, сейчас вживую представшего перед ней. За его спиной она видела уходящую в глубь веков вереницу отважных воинов, сражавшихся за имя Христово. Потрясая копьями и щитами, они испускали воинственные кличи, вызывая на бой своих врагов, язычников и сарацин – их клинки были покрыты дымящейся кровью, латы погнуты, а плащи изодраны. Рука Создателя словно высекла их лица из твердого гранита – там, далеко в конце рядов, почти теряясь во тьме небытия, они были похожи на пустые безглазые маски. Но чем ближе, тем тоньше и изящнее становились их черты, тем благородней выглядела их осанка и изысканней манеры.

И девушка вдруг подумала, что вся эта воинская мощь и пыл потомственных крестоносцев были пронесены сквозь века лишь для того, чтобы в конце концов воплотиться в законченной, подлинно совершенной форме, в этом молодом потомке рыцарских родом – Жульене де Мерикуре, сидящем напротив нее. Глядя на его гладкое матово-смуглое лицо и блестящие волосы, ровным полукругом спускающиеся на лоб и уши, на прямую шею и разворот плеч, но больше всего – на изящные длинные пальцы, небрежно держащие кубок, она вдруг почувствовала, что хочет опуститься перед ним на колени, как перед статуей святого Георгия в церкви.

Задыхаясь, она прижимала руки к груди. Ее сердце билось тяжелыми неровными толчками, причиняющими боль. В одночасье он занял все ее мысли.

* Долг врача – лечить безопасно, быстро, приятно.

Позже, когда дамы удалились на свою половину, а следом серой тенью ускользнул капеллан, барон фон Зегельс, резко разодрав пакет, принялся читать послание казначея Ливонского ордена. В зал на минуту заглянул доктор Порциус с сообщением, что раненному брату Вильгельму была оказана всесторонняя помощью, от избытка которой рыцарь теперь спит сном младенца, но, получив в ответ от хозяина лишь угрюмый взгляд и сердитое ворчание, почел за благо сразу удалиться. Длинные полы его мантии прошуршали по каменным ступеням, и в трапезной воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине и тяжелым сопением барона.

Жульен, прищурившись, глядел на огонь. Сейчас он уже не выглядел таким изысканно-светским кавалером, да и не перед кем было любезничать. Молодой человек поморщился и принялся незаметно потирать поясницу. Несколько дней, проведенных в седле, изрядно его утомили, и в настоящий момент Жульен охотно променял бы улыбки всех дам на свете на горячую ванну и мягкую постель. Но, к сожалению, у него оставалось еще одно незаконченное дело…

Барон закончил читать и задумчиво пошевелил лоснящимися губами.

– Не пойму, зачем брат Дитрих стал мне писать… – сказал он, наконец. – Мы же с ним договорились много лет назад…

– Рыцарь фон Гойер сделал это по моей просьбе, – негромко ответил Жульен.

Барон хмыкнул.

– По просьбе? По вашей просьбе? А что, он вас так хорошо знает, господин де Мерикур? С чего бы это орденскому казначею выполнять ваши просьбы, а?

– Моя просьба была поддержана герцогом Савойским.

– Ах, вот оно что! Ваш родственник! Хорошо иметь родственниками герцогов, господин де Мерикур? Стало быть, вы знаете, что в этом письме?

– Полагаю, рыцарь фон Гойер просит вас отдать мне одну вещь из тех, что были оставлены вам… хм, на хранение, господин барон.

– Не просто вещь! – в раздражении отбросив письмо, прорычал хозяин замка. – Любую вещь! Любую по вашему выбору! Святые угодники, с каких это пор брат Дитрих сделался так щедр?!

Жульен через силу улыбнулся.